6 февраля Католическая Церковь чтит память св. Павла Мики, священника, и других мучеников Нагасаки. Двадцать шесть миссионеров-францисканцев и иезуитов, а также новообращенных японцев во главе со св. Павлом Мики были распяты за веру в этот день в 1597 г. по приказу правителя Тойотоми Хидэёси. Им неоднократно предлагали свободу, если они отрекутся от Христа. Никто не предал свою веру.
Трейлер к фильму «Silence» («Молчание»)
Уже на кресте Павел Мики обратился ко всем: «Я не совершил никакого преступления. Единственная причина, по которой я осуждён на смерть, состоит в том, что я учил людей Евангелию нашего Господа Иисуса Христа. Я счастлив умереть по такому обвинению… В этот критический момент мне нет никакого смысла обманывать вас: я хочу ещё раз сказать вам предельно ясно, что человек не найдёт иного пути к спасению, кроме христианского…».
В 2016 г. в прокат вышел новый фильм Мартина Скорсезе — «Молчание». Легендарный американский режиссер с итальянскими корнями создал католическую кинофреску о событиях, жертвами которых стали о. Павел Мики и его собратья. Фильм о миссионерах-иезуитах в Японии XVII века получил одобрение Папы на закрытом показе в Ватикане.
«Молчание» основано на одноимённом романе-шедевре Сюсаку Эндо, который привлёк Скорсезе как католика ещё в девяностых своей темой молчания Господа при всех существующих в мире страданиях. Христианство пришло в Японию в XVI веке вместе с тремя католическими священниками, путешествующими на одном корабле с испанскими торговцами. Поначалу новая вера успешно распространялась по восточной земле, а японская знать в основном видела в христианстве сугубо экономическую выгоду.
Но к концу XVI века, несмотря на то, что в Японии к тому моменту насчитывалось около 300 тысяч христиан, сёгуны стали видеть в иноземной религии угрозу, запретив сначала пребывание миссионеров в стране, а затем и исповедование христианства в целом. Обращённых японцев стали вылавливать и либо казнили, либо насильственно обращали в буддизм. На иезуитов же открыли настоящую охоту, заставляя их публично отрекаться от Бога точно таким же путём, как и остальных христиан – ступив на фуми-э, специальное изображение Христа, использовавшееся правившим тогда сёгунатом Токугавы для выявления иноверцев.
Одним из таких пойманных иезуитов стал отец Криштован Феррейра, чьи письма спустя много лет всё-таки добрались до португальского Макао. С этого и начинается «Молчание», два его верных ученика – отец Родригес (Эндрю Гарфилд) и отец Гарупе (Адам Драйвер) – отправляются в Японию на поиски своего наставника Феррейры (Лиам Нисон). Их миссия усложняется, когда они понимают, что пребывание на чужой земле может повлечь за собой не только физические страдания (их как-никак могут в любой момент поймать и казнить), сколько духовными. Каждый день они видят, в каком страхе живут местные христиане, за ними охотятся, их мучают. Отец Родригес с каждым мгновением всё больше и больше теряется в догадках, почему же всё-таки Господь молчит, пока его сыновья страдают.
Бегло оглядываясь назад на фильмографию Скорсезе, можно с уверенностью сказать, что большинство его работ сняты вечно молодыми, полными энтузиазма и азарта глазами американца с итальянскими корнями (будь то гангстерские «Отступники», дерзкий «Волк с Уолл-Стрит» или даже детский «Хранитель времени»), в то время как авторство «Молчания» лучше всего приписывать мудрой седине режиссёра. Его новая работа носит скорее интровертный характер, а не привычный экстравертный. Ведь это кино скорее духовное произведение, чем какой-нибудь художественный фильм. Просмотр его по форме и воздействию напоминает сеанс медитации: безмолвные операторские планы, продолжительные монотонные сцены, а также множественные риторические вопросы, озвученные Гарфилдом, но в большей степени терзающие самого Мартина не один год. «Что я сделал ради Христа? Что я делаю ради Христа? Что я сделаю ради Христа?», – слышим мы полушёпот с экрана, наблюдая за тем, как отец Родригес пытается найти в себе силу, побороть искушение поддаться отчаянию и страху, исходящего от молчания Господа. Чем дольше затягивается его путешествие по Японии, тем яснее для него становится, что в мучениях за истинную веру абсолютно нет никакого блаженства или торжества, это самые настоящие пытки, терзания не только сознания, но и тела. А главное – в смерти вообще нет никакого сакрального смысла.
В «Молчании» мы видим совершенно другого Скорсезе, не просто мудрого, а откровенного, искреннего и попросту изливающего свою душу. Это, безусловно, самое зрелое кино в карьере Мартина с, возможно, одной из лучших его режиссур. Видно, что эта работа очень личная для него, он пропитал её своими мыслями и сомнениями о вере и религии. Более того, историю создания «Молчания» можно частично проассоциировать с одним из его героев – японцем Кичиджиро, на протяжении всего фильма пытающимся исповедоваться, подобно Мартину Скорсезе, около 26 лет пытающимся экранизировать книгу Эндо. Неудивительно отсутствие ленты в наградном сезоне, ведь как становится понятно после просмотра, оно совсем выбивается из формата кинопремий, несмотря даже на великолепнейшую режиссёрскую работу и поразительные планы Прието, ставшим единственным представителем от «Молчания» в номинациях на Оскар-2017. Отсюда и ненавязчивый маркетинг, и слабая дистрибуция, но дело тут не в том, что ты не хочешь, чтобы проект твоей мечты и попросту личное произведение стало очередной жертвой навязчивой рекламы и попкорном для мейнстримовой аудитории, а в том, что когда ты исповедуешься, публичность – меньшее, что имеет значение.
«Молчание» очень глубокое кино, которое побуждает к переосмыслению вещей, к активному размышлению. Например, о посылах фильма. Ведь тут действительно есть, о чём подумать. Во-первых, о силе веры, ярче всего демонстрирующейся последним кадром, подтверждающим тезис «пустишь Господа в своё сердце всего раз и уже никогда его оттуда не выдворишь». Во-вторых, имеет место утверждение того, что молчание Господа – это не символ его бездействия, а скорее наоборот, реакция. Куда более рациональную и прогрессивную идею Скорсезе доносит через персонажа Лиама Нисона, уверенного в существовании Бога в разных формах. Он рассказывает, что японцы в большинстве своём мало сведущи в тонкостях христианства. Их прагматичный ум не склонен к абстрактно-мистическому учению, поэтому им проще верить во что-нибудь, что они видят каждый день, например, солнце. Другими словами, японская действительность — не очень хорошая питательная среда для христианства, представляющая собой, по словам героя Гарфилда, болото. Поэтому нужно учитывать предрасположенность к выбору конкретной религии исходя из традиций и истории развития народа. И вот в этом противоречие: с одной стороны, заставлять людей отказываться от своей веры – преступление против человеческой совести, но и навязывать свою религию, где почва для неё «отравлена» также неправильно.
По материалам кинокритика Издательского Дома «Новый Взгляд» Вадима Богданова (www.newlookmedia.ru/?p=52718) подготовил отец Змицер Чарнель, CSsR.
